Идентификации вырастают из того, что каждому человеку нужно принадлежать к чему-то большему, чем только он сам – интервью с Сергеем Лебедевым

Март 6, 2017

«Идентификации вырастают из того, что каждому человеку нужно принадлежать к чему-то большему, чем только он сам», – интервью с Сергеем Лебедевым провел профессор кафедры государственно-конфессиональных отношений Вильям Шмидт.

Сергей Дмитриевич Лебедев – кандидат социологических наук, профессор Белгородского государственного национального исследовательского университета, руководитель исследовательской лаборатории социологии религии и культуры Центра социологических исследований кафедры социологии и организации работы с молодёжью Института управления БГНИУ; заслуженный деятель Российского общества социологов, автор ряда публикаций, среди которых «Социология религии в обществе Позднего Модерна» за 2013 г., за 2014 г., за 2015 г., за 2016 г.

Уважаемый Сергей Дмитриевич, благодарю за эту возможность обменяться мнениями по актуальным проблемам и поговорить о роли религии, религиозном факторе – какие из вызовов окажутся для нас, российского и европейского обществ и в целом, в мире, базовыми, а какие второстепенными и незначительными, что будет первостепенным для религиозной сферы в жизни общества, а что для религиоведения.

Хотелось бы этот наш разговор посвятить Всемирной неделе гармоничных межрелигиозных отношений, а также Международному дню культуры. (Отрадно, что и мы, в Российской Федерации, все активнее входим в это международное пространство диалога, проявляя солидарность с силами доброй воли)

С.Л.: Спасибо, взаимно.

В.Ш.: В последнее время, с учетом особой черты нашего народа – его эсхатологических акцентуаций, можно услышать много различных обеспокоенностей и даже толков в связи со 100-летием Социалистической революции. Мы уже более 25 лет живем в новой формационной реальности, но наш уклад жизни, наши установки мало изменились – наша социальность при всей ее технологизации и качественном росте скатывается в воспроизводство «совкового гражданина» и вульгарной феодализации. Как Вы полагаете, мы имеем более-менее четкое представление о том, в каких условиях, в какой реальности мы – российское общество – находимся и каким понятийно-категориальным аппаратом оперируем, чтобы это адекватно понять? Что это такое российское общество/государство в его само-ощущении/-идентификации, политико-правовой декларации и каковы его базовые параметры и характеристики?

С.Л.: Я склоняюсь к точке зрения, высказанной в своё время философом А.А. Зиновьевым: «…наша постсоветская социальность основана на принципиально разнородных основаниях, которые не дают эффекта синергии, столь важного для развития общества. Образно говоря, это «лебедь рак и щука» из басни И.А. Крылова. Поэтому говорить о новой формационной реальности не приходится: между собой сталкиваются и взаимодействуют элементы и целые «блоки» старых институций. Это похоже на смещение тектонических слоёв разного возраста в геологии. В середине прошлого десятилетия я предложил для определения нашей ситуации термин «катастрофический постмодерн».

Вы, уважаемый Вильям Владимирович, верно отметили те тенденции, которые носят обобщённое название архаизации общества, общественных отношений. Это своего рода «аварийный режим», когда социальная система, дабы сохраниться, обращается к старым, «хорошо забытым» или не совсем забытым моделям и схемам таких отношений. Но они, разворачиваясь, приходят в противоречие с объективной необходимостью динамичного развития, которая присуща всем обществам, прошедшим модернизацию. Мы сейчас пытаемся преодолеть катастрофический постмодерн, находимся в интенсивном, даже лихорадочном поиске того способа построения, лучше сказать – сцепления наших основных институтов и подсистем, который обеспечит и интеграцию общества, контроль над их функционированием, и достаточно интенсивное движение к новым, более совершенным состояниям социума. Это состояние – хаотичного смешения жизненных основ и перманентного экспериментального их выстраивания – и есть, на мой взгляд, наша базовая характеристика. Поэтому и самоощущение, и политико-правовые декларации у нас сейчас, по определению российского социолога академика Ж.Т. Тощенко, противоречивы и парадоксальны. И поэтому социология нашего общества должна исходить из этого факта по определению и прежде всего.

В.Ш.: Уважаемый Сергей Дмитриевич, если позволите – частный, уточняющий вопрос: какой урок и/или вывод из истории нашего Отечества в ХХ в. для Вас может быть главным и какой второстепенный, второго или третьего порядка?

С.Л.: Главный урок для меня: революции – это зло, но неизбежно оно, только если общество не будет думать головой, не напрягать все ресурсы интеллекта и знания, чтобы рефлексировать, просчитывать и прогнозировать своё развитие. Социальная система состоятельна настолько, насколько она использует свой интеллектуальный потенциал для решения стоящих перед ней задач – от сугубо частных, например, как построить автомобильную развязку, до стратегических – куда направить внимание и ресурсы на следующие 10, 30, 50 лет. Иначе она, если и не погибнет, то будет ввергнута в цепь больших и малых катастроф: технических, экологических, социальных.

В.Ш.: Уважаемый Сергей Дмитриевич, если попытаться определиться с характеристиками (качествами) среды своего бытования, включая и средства (институциональные и политико-правовые), какими мы в этой среде оперируем, прежде было бы интересно, какие противоречия, которые, собственно, и являются двигателем основных трансформаций в обществе – его сознании и на институциональном уровне – в его структурах Вы выделяете?

С.Л.: Как основное я бы выделил противоречие между состоянием нашего общества, достигнутым к 80-м годам ХХ в., во многом отвечающим характеристикам «постиндустриализма», и вызревшими в недрах этого же общества архаическими, деструктивными процессами. Это противоречие, думаю, и разрушило советский уклад жизни. Внутренние и внешние «агенты» только умело его «раскачали».

Архаичный «капитализм», в который нас ввергла революция 90-х годов ХХ в., стал разрешением конфликта между тем и другим – но разрешением в пользу регресса. Всё лучшее, что было достигнуто к тому времени, было либо сброшено с парохода (язык не поворачивается сказать – «современности»), либо перепрофилировано под «новые» отношения, которые оказались совершенно неадекватны задачам общественного развития. Я уже не говорю об их полном нравственном регрессе.

Вот это и был катастрофический постмодерн. Потери на этом пути, и материальные (в том числе социальные), и моральные, в целом описаны в «Белой книге», и значительная их часть, как при радиационном поражении, невосполнима. Регресс благосостояния населения; регресс социальных отношений – всё это отражено во многих публикациях. Но есть ещё и тесно связанный с ними регресс ценностей: в начале 90-х и наша страна, и вся Восточная Европа пережили резкое, катастрофическое смещение массовых базовых жизненных ориентиров с «ценностей саморазвития» к «ценностям выживания» (в отличие от стран Запада, где всё было как раз наоборот). А с таким багажом можно, в лучшем случае, выживать – но никак не развиваться на современном уровне.

Выход здесь в том, чтобы максимально восстановить и усилить институциональную инфраструктуру и ценностную мотивацию подлинно новых отношений, приоритетами которых являются личность, сообщество людей и их творческое развитие. Ценности таких отношений – образование, нравственный и культурный уровень каждого, человеческое общение, внимание и забота о ближнем и всей окружающей среде. (Собственно, здесь мы находим удивительное совпадение с теми ориентирами, которые провозглашались великими религиями и культурными традициями.) Похоже, на нынешнем этапе развития человечество (его значительная часть) пока ещё может себе это позволить. Важно, чтобы эти, несмотря ни на что (или напротив – «от противного») пробивающиеся сейчас ценности в конце концов подчинили себе и преобразили преобладающие ныне ценности грубой эгоистической силы и власти – политической ли, экономической…

И здесь, конечно, надо не воевать с религией, а рассматривать её как «естественного союзника» всех прочих сил доброй воли, уделить максимум усилий поиску точек соприкосновения, диалогу и интеграции усилий между светским сообществом и религиозными сообществами. Но, разумеется, нельзя забывать, что религия в ряде своих проявлений нуждается в социализации, что она должна не только учить, но и сама учиться правилам современного общежития – тому, как действовать в пространстве права, интенсивных коммуникаций, «демократии участия» и в целом – в условиях высокой динамичности происходящего. Учиться нарабатывать правила, формировать общность социальной и политической среды и культуры вместе со всем обществом, что особенно актуально для нашей страны сегодня.

В.Ш.: Уважаемый Сергей Дмитриевич, в контексте означенных проблем, обращает на себя внимание вопрос о роли науки, учёного сообщества в решении тех задач, о которых Вы говорите. Если конкретнее – Вы и Ваши коллеги находитесь в «точке пересечения» социологии и религиоведения. В той непростой ситуации, в которой сейчас находится вся наша научная подсистема в целом, и наши отрасли в частности, – в ситуации преодоления кризиса или использования ситуации кризиса для выхода, «вытягивания» всей социальной системы на новый виток качественного развития – закономерен следующий вопрос:

Какова роль социологического сообщества и таких его форумов как, например, «Всероссийский Социологический Конгресс», Ваша ежегодная конференция «Социология религии в обществе позднего модерна» в этих процессах и какие главные и частные задачи стоят перед ними как на уровне страны, так и в региональном срезе?

С.Л.: Главная задача социологии и социологического сообщества – сообщать обществу реальную картину того, что в нём происходит. То есть, как говорит современный классик Энтони Гидденс, быть органом рефлексии общества, и по мере имеющихся возможностей влиять на то, чтобы она, эта рефлексия, становилась хотя бы немного лучше – на уровне конкретных рекомендаций, проектов, реальных «малых дел». Идеал социологии – это разум во имя человечности (это сформулировал ещё наш отец-основатель Огюст Конт). Её задачи просты: интенсивное научное познание социальной реальности (теоретическое и эмпирическое), прогнозы, мониторинг всех основных сфер жизни, конструктивная социальная критика, социально-технологические проектные разработки, образование, как профильное, так и массовое непрофильное, и широкое социологическое просвещение людей, повышение их социологической культуры через научно-популярные выступления и публикации. Это актуально как для страны в целом (я бы сказал, актуально как никогда раньше), так и для каждого региона. И этим, во многом на энтузиазме, активно занимается наше общественное, гражданское объединение – Российское общество социологов (президент проф. В.А. Мансуров), да и другие профессиональные социологические сообщества.

Что же касается социологии религии, то сегодня это, пожалуй, одна из наиболее актуальных и злободневных областей как социологического, так и религиоведческого знания. Здесь нужна всемерная интенсификация теоретической и исследовательской работы, научной коммуникации и организации, саморефлексии научной отрасли. В последние несколько лет у нас это происходит – помимо нашей конференции и секции Социологических Конгрессов, работают замечательные семинары Исследовательского Комитета «Социология религии» РОС в Москве, в МГИМО под руководством проф. И.Г. Каргиной, Социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова (памяти Юлии Синелиной, под руководством В.И. Гараджи и С.В. Трофимова), Свято-Тихоновского православного университета (под руководством И.В. Забаева) и Православного свято-Филоретовского института  (под руководством М.В. Шилкиной); растёт число публикаций, появляются новые интернет-ресурсы и научные издания.

Я очень рад, что не прерывается диалог поколений – имею возможность постоянно обсуждать отраслевые проблемы со своим наставником – «патриархом» российской социологии религии Ремиром Александровичем Лопаткиным, который и сейчас держит руку на пульсе событий и делится своими уникальным опытом, мыслями и знаниями. Здесь главная наша задача – работа над научной, объективной основой для принятия решений в очень сложной области современных взаимодействий общества, религий и государства.

В.Ш.: Сергей Дмитриевич, если Вас не затруднит, расскажите, пожалуйста, подробнее о вашей конференции и работе Центра социологических исследований и лаборатории.

С.Л.: Начну с Центра социологических исследований.

Центр создан при нашей кафедре социологии и организации работы с молодёжью Института управления БелГУ около четырёх лет назад. Его основание и «запуск» – заслуга одного человека – нашей заведующей, доктора социологических наук, профессора Инны Сергеевны Шаповаловой, которая является его руководителем. В Центре на данный момент пять исследовательских лабораторий: «Трансцисциплинарные исследования»; «Социология молодёжи»; «Социология общественного мнения»; «Производственная социология» и наша «Социология религии и культуры». Лаборатории работают автономно, с привлечением временных творческих коллективов, куда могут войти и ведущие учёные, и студенты. Руководители и ядро исполнителей представлены преподавателями кафедры. Работаем как по региону, так и в межрегиональном и международном масштабе. Здесь и гранты, и хозяйственные договоры, и инициативные исследования.

Вообще работа Центра ориентирована на интеграцию учебного и научного процесса: мы готовим социологов (бакалавров и магистров), и это для них – лучшая исследовательская практика по целому ряду изучаемых профильных дисциплин.

Помимо этого, наш университет издаёт междисциплинарную серию сетевых научных журналов «Научный результат» (индексируется в РИНЦ и ещё полутора десятках научных баз); непосредственно проект нашего Центра – журнал «Научный результат: Социология и управление». Принцип работы Центра – междисциплинарность; социология не рассматривается нами как «закрытая система», но как эпицентр анализа проблем, который предполагает привлечение методов и специалистов из целого ряда других наук, и не только социально-гуманитарных. В принципе, в этом нет ничего парадоксального: социология с самого начала складывалась в трансдисциплинарном ключе, и ещё Огюст Конт видел её в тесной связке с другими областями научного знания.

Конференция «Социология религии в обществе позднего модерна» – наш «флагман», визитная карточка нашей лаборатории. Она была задумана и впервые проведена в 2011 г., тогда ещё в статусе российской с международным участием, а с 2013 г. она проводится как международная. Идея конференции принадлежала профессору Л.Я. Дятченко, в то время нашему ректору, основателю белгородской социологической школы; у истоков также стояла выдающийся российский социолог-религиовед Ю.Ю. Синелина, которая была членом нашего оргкомитета. Эта конференция является совместным российско-сербским проектом: её подготовкой и проведением руководим мы с Мирко Благоевичем, ведущим научным сотрудником Института Общественных наук Белграда. Концепция конференции также не ориентирована на «жёсткую» социологию, мы приветствуем междисциплинарность и участие представителей смежных областей научного знания – религиоведческого прежде всего. В наступившем году собираемся проводить её в седьмой раз, и, пользуясь случаем, приглашаем Вас и коллег по кафедре гос-конфессиональных отношений к участию.

В.Ш.: Спасибо, надеюсь и нам случиться побывать в Белгороде.

Сергей Дмитриевич, если позволите, хотелось бы затронуть деликатную проблему – поговорить о религиозно-философских, мировоззренческих аспектах нашей жизни – что есть «религия». Очевидно, что религия, религиозное мировоззрение в широком смысле – это один из уровней мышления (сознания) наряду с мифологическим (эклектичным) и сциентистским, а о ней, о религии как феномене, рассуждают как о субстанциональном… Но есть ли на деле то, что лежит в основе того, что мы все еще именуем религией, и даже институциализировали?

С.Л.: Вот здесь, как мы знаем, научно ничего доказать невозможно – тот случай, когда «можно только верить» или не верить. Но ведь как обосновал ещё Эмиль Дюркгейм, для общества главное не то, «истинна» ли принятая в нём религия с научной точки зрения, главное для него – её функциональность. И религии с этим по-своему согласны. В христианском Священном Писании и Предании, например, сказано: «По плодам их узнаете их» и «Вера без дел мертва». Религия (религиозные институты), если она социально адаптирована и если общество выстраивает с ней правильные отношения, даёт много полезного…

В.Ш.: Что ж – можно согласиться; но также очевидно, что такой феномен как вера, на основе которого покоится система, именуемая религией(ями), есть общее свойство/функция высоко развитого биологического вида – человека, без которого или вне которого последний не мог бы иметь ни своего статуса, ни того, что есть его субстанциональное – бытия. Похоже, перед нами открывается не просто конфликт истории(й) – логика и динамика смены формаций и порядков/практик установления форм правопреемственности институтов(ций), выражавших идею(и) и/или являвшихся её носителями, – но и собственно принципа(ов), который(е) полагае(ю)тся в основание модели бытия; похоже, как и 100 лет назад, Мир еще только у самого порога перед комнатой, где будет вестись дискуссия о принципах нового миропорядка.

С.Л.: Да, безусловно, это так. Но предвидеть все «параметры», которые будут определять эту дискуссию, нам, естественно, не дано – тем более что этот процесс будет растянут во времени, и его условия и конфигурация наверняка будут изменяться. Общим направлением развития, которое мне представляется достаточно обоснованным, является движение к состоянию «интегральной» социокультурной системы, которое предвидел П. Сорокин – установлению гармоничных отношений между духовными и чувственными сторонами жизни и культуры, между традициями и современностью, «западными» и «восточными» моделями политического управления. Общества будущего, по-видимому, будут соревноваться в том, насколько успешно они смогут этот «багаж» интегрировать во всесторонности своей практической жизни.

В.Ш.: Уважаемый Сергей Дмитриевич, если позволите, небольшое уточнение:

с социологической точки зрения любая ли деятельность человека представляет собой творческий акт и на чем покоится различение, в чем смысл идентификаций?

С.Л.: Трудно отвечать на таком уровне обобщений. Насчёт творчества – думаю, что нет, до него нужно дорасти. Творческая деятельность – это высшая форма деятельности человека, которая приводит к продуктивному усложнению и объекта, и самого субъекта, и всей среды их взаимодействия. И, как говорил поэт, «не каждый умеет петь», но научиться, хотя бы немного – может.

Идентификации, полагаю, вырастают из того, что каждому человеку нужно принадлежать к чему-то большему, чем только он сам. Вот мы и выбираем те принадлежности, которые для нас более значимы – по жизненной ситуации и персональным склонностям.

В.Ш.: Уважаемый Сергей Дмитриевич, в завершение нашего разговора небольшая просьба, связанная с Международным днем философии, Всемирным днем религии и теперь приближающимся Международным днем культуры. (В библиотеке РАНХиГС мы устроили собеседование у так называемого «философского камня», а по его окончании один из наших студентов, как это водится у молодых и жаждущих открытия полноты то ли бытия, то ли Истины, представил 10 вопросов с просьбой ответить на них). Будем рады Вашему мнению в формате блиц:

  1. Какова природа Вселенной?

С.Л.: В этом вопросе я не специалист. Я привык к её пониманию в духе научной картины мира.

  1. Есть ли какое-то Высшее Существо?

С.Л.: Думаю, что есть. Жизнь одних низших существ была бы абсолютно нелепа. Я предпочитаю верить в Творца, Вседержителя, Спасителя, Освятителя и Судию мира в трёх Лицах – Отца, Сына и Святого Духа.

  1. Каково место человека во Вселенной?

С.Л.: Метафизический центр, «точка сборки», выражаясь словами какого-то мистика.

  1. Что такое реальность?

С.Л.: То, что влияет или может повлиять на нас.

  1. Что определяет судьбу каждого человека?

С.Л.: Ситуация, в которой он находится, плюс его собственное поведение в ней.

  1. Что такое добро и зло?

С.Л.: Добро – человечное отношение к окружающему; зло – бесчеловечное отношение.

  1. Почему наша жизнь такая, какая она есть?

С.Л.: Потому, что она больше никакова.

  1. Каковы идеальные отношения между личностью и государством?

С.Л.: Государство уважает и ценит каждую личность. Личность «отдаёт кесарю кесарево».

  1. Что такое любовь?

С.Л.: Мой дедушка говорил: «Хомут на шее». Если же серьёзно – это ответственность за тех, кого любишь.

  1. Что происходит после смерти?

С.Л.: Пока не знаю, но говорят, что там очень много интересного. Однако – всему своё время.

 

В.Ш.: Уважаемый Сергей Дмитриевич, благодарю Вас за этот увлекательный разговор и обмен мнениями.

 

Ну и напоследок предлагаю воспользоваться хорошим поводом – кануном 8 Марта – Международного женского дня, и от имени мужской части наших коллективов поздравить всех наших женщин – коллег и студенток, наших приятельниц и домочадцев с весенним обновлением:

крепости, вдохновений, изобилующей красками жизни, дорогие и милые наши дамы!

С.Л.: Желаем Вам всего самого доброго – мира и благоденствия – с Праздником!

Анонсы и новости


Нравится
Поделиться