Профессор ИГСУ РАНХиГС Ольга Астафьева – об особенностях преподавания в высшей школе, концепции современного университета и сегодняшних студентах

Доктора философских наук, лауреата премии Правительства РФ в области культуры, профессора Института государственной службы и управления (ИГСУ) РАНХиГС О.Н. Астафьеву называют «культовой фигурой российской культурологии». Сфера ее научно-педагогической деятельности поистине огромна – она охватывает широкий круг дисциплин, включая теорию и философию культуры, этику и эстетику, управление и культурную политику, социокультурное проектирование, художественное творчество и историю культуры России.

Сегодня мы решили расспросить Ольгу Николаевну об особенностях профессии преподавателя высшей школы, секретах педагогического мастерства, о её видении концепции современного университета и сегодняшних студентах. Повод значительный – профессору Ольге Николаевне Астафьевой присвоено почетное звание «Заслуженный работник высшей школы РФ».

– Ольга Николаевна, разноплановость ваших научных интересов, количество проектов, в которых вы участвуете, просто поражают. Можете ли рассказать и о ваших сегодняшних приоритетах в образовательной палитре?

«Из важного для меня предметного ряда последнего времени назову: культурологию – как базовую дисциплину, раскрывающую концептуальные положения теории и истории культуры; философию культуры, как определяющую ценностно-смысловые основания развития человечества и эволюцию социокультурного процесса. Культурную политику и отраслевое управление – здесь студенты осваивают основы моделирования и регулирования общественных отношений, которые затем раскрываются в практическом ракурсе в курсах социокультурного проектирования и прогнозирования. Межкультурные коммуникации, кросс-культурный менеджмент, административная и профессиональная этика – также прикладные и практико-ориентированные дисциплины для студентов нашего вуза. И, конечно, культура России и различные близкие к этой дисциплине предметные варианты, пронизанные культурологическим дискурсом. Я считаю, что они должны быть обязательными для подготовки управленцев всех направлений и специализаций».

– Сказать, что важным для меня является абсолютно все, значило бы уйти от ответа. Разумеется, то, что ты делаешь в настоящий момент, выходит на первый план, но главное всегда присутствует как некая стратегическая цель. В моей жизни тесно взаимосвязаны педагогическая и научная работа. С одной стороны, теоретический багаж помогает в проектной деятельности: Международный культурно-туристский форум «Сибир Ил», Культурный форум регионов России, фестивали-конкурсы «Культурные сезоны – «Еврооркестрия-Крым», «Новое и перспективное», «Память поколений» – «Арт-поезд», «Крымская музеологическая школа», «Школа директора»  – в последние годы такие проекты, направленные на решение задач региональной культурной политики в различных субъектах Российской Федерации, являются для меня приоритетными.

С другой стороны, ежегодно я читаю 10–12 разных дисциплин, близких по своей социально-гуманитарной принадлежности, но концептуально разных.  И как тут выделить основные, если, по существу, они составляют единое обширное междисциплинарное образовательное пространство?  На мой взгляд, важно просто придерживаться стержневого направления – того, которое ты выбрал в жизни. Я выбрала культуру.

– Но ведь культура – такой всеобъемлющий феномен, в котором, кажется, присутствуют все существующие в мире грани?

– Именно так, и поэтому получается, что ты обязан знать очень многое. Когда в образовательном сегменте института возникает интересная тема, которую считают «твоей», предлагая почитать курс, как тут откажешься? По большому счёту, конечно, направление мое, пусть даже темы и разделяет огромное количество конкретных фактов, сведений, тенденций… Как специалист в области культуры, ты обязан в этом разбираться, и при этом разбираться глубоко. Возможно ли это? На первый взгляд, нет. Однако именно здесь, «на междисциплинарных границах», зарождается импульс к познанию нового: увлекаешься, уходишь куда-то в сторону, возникает некая боковая ветвь… И вдруг она оказывается плодотворящей – «ни с того, ни с сего» складывается статья, которая, казалось бы (слово «казалось бы» здесь ключевое) не лежит в русле твоих основных тем.

– И как же всё-таки отличить такие «боковые ветви» от второстепенных, которые, возможно, просто отнимут соки у первых?

– В работе преподавателя встречается много на первый взгляд лишнего, ненужного. Но проходит время, и ты осознаешь: если бы ты этого не сделал, то просто бы не вышел на новую ступень. И получается, что трудно читать 10 курсов, но, с другой стороны, все они просто необходимы для того, чтобы прочесть один единственный – любой, который касается культуры. Ведь можно выучить один учебник от корки до корки, но широта, многогранность и глубина, необходимые для преподавания, от этого не появятся. Поэтому не каждый специалист может и хочет работать преподавателем в высшей школе. Многие воспринимают это как тяжкое бремя.

– Но со временем, с опытом преподавать, наверное, становится легче – появляется какой-то устоявшийся материал?

– Я допускаю, что такое ядро сохраняется, например, в курсе математики, но при изучении культуры этого добиться сложнее. Есть теории и концепции, обязательные для освоения, однако жизнь не стоит на месте: постоянно сталкиваешься с новыми исследованиями, которые опровергают или иначе интерпретируют уже, казалось бы, устоявшиеся истины. В этом и заключается основная сложность гуманитарного образования. Кстати, в этом же – истоки его постоянного обновления и сопротивления любой стандартизации, тестированиям, шаблонам. Сейчас я вижу это особенно отчетливо во время экзаменов по культурологии, – этот курс, к моей большой радости, читается у нас в ИГСУ, помимо аспирантуры, на программах бакалавриата – «Продюсирование и культурная политика», «Управление персоналом». Гуманитарное знание очень трудно «упаковать» в четкие, универсальные и понятные для каждого студента форматы – здесь важен процесс диалога и сотворчества с аудиторией.

– Какое у вас ощущение от сегодняшних студентов? За последние годы они как раз привыкли к тестам – как на них повлияла эта привычка?

– Для многих, действительно, тестирование становится навыком: студенты научились выбирать правильные ответы на вопросы; я бы сказала, что у них сформировалась какая-то «тестовая интуиция». При этом утрачиваются навыки размышления и готовности к обсуждению, поскольку зачастую они не знают сути, а имеют поверхностное представление о явлении или процессе. Есть, конечно, и другие студенты, просто замечательная молодежь – открытая для творчества, талантливая. Их немало, и они приезжают из самых разных мест нашей страны. Явно – будущая региональная элита.

– Каких студентов вы считаете талантливыми?

– Тех, в ком чувствуется интерес к предмету и желание сделать значительно больше, чем я от них требую, выйти в междисциплинарные области знания. Да, как правило, такие студенты амбициозны. Но ведь амбиции бывают разные: можно быть нарциссом, а можно стремиться к тому, чтобы к тебе прислушивались другие. Добиться того, чтобы все в аудитории, пусть на какую-то минуту, подняли головы от смартфонов и замерли, потому что им стало интересно – это, знаете ли, большое удовольствие. Вот такие студенты мне очень нравятся – они делают это красиво. И, представьте себе, я встречаю молодых людей, выступления которых интересны мне самой! Они бывают действительно глубоки. Но, к большому сожалению, в наших аудиториях находятся процентов 15–20 тех, кому в жизни просто ничего неинтересно.

– Как быть с ними? Ведь это, наверное, так раздражает… Не обращать внимания, ориентироваться только на тех, кто готов воспринимать, расти?

– Бесполезно призывать таких студентов к вниманию, но можно попытаться пробудить в них любопытство, пусть даже – желание возразить. Бывает, заденешь в человеке какую-то струнку, и он, может, впервые к тебе прислушается и заявит, что он эту тему знает куда лучше, «а эксперты вообще не разбираются в современной культуре». Конечно, дерзость, и такая наивная! Но тут главное – не дать интересу погаснуть: «А давайте, вы эту тему для нас подготовите?». И вот когда студент самостоятельно выполнит задачу, которая его неожиданно увлекла, раскроет в себе это новое ощущение радости научного свершения, то назад хода у него нет. После этого он включается в работу, и дальше мы идем вместе.

Есть немного другой тип студентов, и его тоже нужно обязательно удерживать в фокусе пристального преподавательского внимания. Они заявляют о себе так: «Посмотрите, я самый лучший и самый умный. И вообще – всё, что вы говорите, на деле работает по-другому». 

«Педагогический талант – это, прежде всего, вера в талант своих учеников и огромное внутреннее ожидание становления их личности, а еще – терпение, спокойное восприятие других людей, по-разному мыслящих и иначе себя позиционирующих. Если не любить окружающих тебя людей, смысл нашей профессии исчезает».

– И как работать с такими? Как вам удается сохранять спокойствие?

– Сложно, но интересно. Поначалу они ведут себя как избалованные дети, не понимающие и не принимающие нормы общества. Потом, когда осознают, что правила игры сохраняются за преподавателем, они в эти правила пытаются встроиться, но при этом хотят «сохранить лицо» – остаться такими, какими они себе нравятся: «смелыми» и самоуверенными. Но если реагировать на это спокойно, эта их дерзость совершенно пропадает.

На следующий год нашей магистерской программе «Управление в сфере культуры, образования и науки» исполнится десять лет (мы ее называем УСКОН и это уже бренд). Это период работы с особой аудиторией: магистранты – люди «тонкой эмоциональной настроенности», настоящие творцы, звезды и гении, и я их очень люблю. Однако у некоторых выходит на первый план желание продемонстрировать себя, вступить в конкуренцию с преподавателем. Такому студенту я стараюсь дать безграничную возможность себя проявить. Он, бывает, силен в каком-то одном профиле, и это поначалу производит впечатление, однако к концу семестра пустота становится очевидна всем, а главное – ему самому… И эти «пустые» демонстрации заканчиваются.

– Какое место в работе преподавателя высшей школы должна занимать научная работа?

– Один из известнейших культурологов и философов культуры, Моисей Самойлович Каган, которого я отношу к своим учителям, призывал меня писать как можно больше статей, а не только стремиться в аудиторию. «Знаете, почему вам нравится преподавать? Ученый больше работает на себя, а преподавателю нравится работать для других». И это правда – мне это очень бросалось в глаза, ведь когда я совмещала педагогику с заведыванием отдела стратегий социокультурной политики в Российском институте культурологии. Отношение к вузовским преподавателям, надо отметить, нередко было снисходительным – как «интерпретаторам мыслей из чужих монографий». С такой позицией я никогда не соглашалась и не соглашусь: текст, который лектор предлагает вниманию студентов, должен быть глубоким и обобщающим, но не обязательно – «от и до» авторским. У нас в академии есть замечательные специалисты, которые, переработав огромный материал, способны донести его до аудитории в таком жанре, формате и на таком семантическом уровне, что он действительно овладевает умами слушателей. Благодаря тому, что мы прочли чьи-то монографии и осмыслили их вместе со студентами, эти студенты потом смогут создать новое по уровню знание.

– Но получается, противопоставление вузовской и академической науки до некоторой степени правомерно?

– Я полагаю, что такая постановка вопроса сегодня уже не актуальна. Сейчас наметилось новое направление в научно-образовательной практике – ориентация на повышение статуса университетов как научно-исследовательских центров. Наша Академия динамично продвигается в этом направлении: множится число разномасштабных образовательных проектов, растут рейтинги научной активности, публикуются новые книги и работают собственные диссертационные советы.

– Насколько активно ваши студенты, магистры и аспиранты участвуют в научно-исследовательской работе?

– Я с первого курса приучаю их участвовать в научно-творческих конференциях; считаю очень важным поддерживать различные конкурсы, проекты, публикации.  Творческая среда – необходимое условие для саморазвития студентов. К тому же надо не пропустить особо склонных к научной деятельности ребят: они-то не «эпатажные» и нуждаются в объективном признании их достижений.

– Разработанная вами концепция магистерской программы «Управление в сфере культуры, науки и образования» (УСКОН) – очевидный пример такого индивидуального подхода к работе. Вы учите своих студентов осуществлять проектное управление в социокультурной сфере: разрабатывать креативные инновационные проекты, проводить их экспертизу, оценивать социальную и экономическую эффективность. Программа занимает 21 позицию в международном рейтинге Eduniversal – единственная от России по направлению Arts and Cultural Management. Как добиться таких результатов?

– Первое и основное – это точность определения потребностей образовательного сегмента и модели администрирования программы. Важно занять определенную нишу (для нас ею стала подготовка кадров социокультурной сферы). В 2011 году для методической разработки и организации УСКОН был специально создан Научно-образовательный центр «Гражданское общество и социальные коммуникации», вокруг которого (и это ключевое) развернулась большая научная и экспертная деятельность. Другой важной платформой для реализации программы стала кафедра ЮНЕСКО факультета международного регионоведения и регионального управления: мои коллеги, кандидаты и доктора наук, опытные преподаватели, обеспечивают теоретические основы для подготовки магистерских диссертаций и международный контент.  Начиная с 2003 года мы вместе с заведующим кафедрой В.К. Егоровым через системно работающий научно-методологический семинар «Культура и культурная политика» развиваем нашу академическую научную школу и подключаем к работе молодых исследователей.

– Как осуществляется подбор преподавателей на программу?

– Для стабильного качественного функционирования программы в число лекторов обязательно должны быть включены теоретики высокого экспертного уровня. Но важен и другой, особый контингент преподавателей – это опытные управленцы-практики. Они обеспечивают современный уровень понимания проблем и задают точные ориентиры государственной культурной и образовательной политики.

– Очевидно, что руководство программами требует от вас огромной отдачи. Трудно даже перечислить все рабочие группы, научно-консультационные и экспертные советы, членом которых вы являетесь. Как вы все успеваете?

– Общеизвестно, что в сутках многих руководителей – не 24 часа, а столько, сколько нужно для дела. Мне необходимо быть в курсе всех значимых событий как в теоретической области, так и в системе управления, и поэтому приходится постоянно участвовать в работе проектных школ, углубляться в новые научные исследования, совмещать преподавательскую работу с экспертной деятельностью в научных и отраслевых, общественных фондах, входить в экспертный совет ВАК Минобрнауки РФ, Общественный совет Росархива РФ, выступать экспертом в комиссиях Минкультуры России… Разумеется, сама, без помощи коллег и учеников, я бы справиться не смогла.

– Но в чем секрет такой удивительной трудоспособности?

– Да просто все нужно делать с позитивным настроем. И тогда общий результат радует, и студенты стремительно растут – пишут интересные работы, получают новые назначения, выигрывают государственные гранты, становятся лидерами в своих направлениях. Особое удовольствие – наблюдать, как благодаря выпускникам магистерских и аспирантских программ укрепляется творческая среда. Они разъезжаются от нас по всей России, но при этом остаются с нами. Мы проводим совместные круглые столы и конференции, обсуждаем актуальные проблемы в соцсетях, придумываем общие проекты. А как я радуюсь, когда складываются новые творческие союзы наших студентов и выпускников!

– А каковы их профессиональные перспективы?

– Все зависит от избранной карьерной траектории. Среди наших выпускников – руководители отраслевых министерств и ведомств, министры культуры субъектов РФ, директора учреждений культуры и образования. Это те, кто выбрал вектор администрирования. На мой взгляд, появление магистерской программы «Управление в сфере культуры, образования и науки» позволило хотя бы частично снизить накал страстей вокруг вечного спора: кто должен управлять сферой культуры – творческий человек, досконально знающий все проблемы изнутри, или тот, кто получил управленческое образование? Сегодня актер, обладающий организаторскими способностями, может прийти к нам в магистратуру, чтобы освоить принципы управления и в дальнейшем стать успешным продюсером, директором театра или подать документы для участия в конкурсах на замещение вакантных должностей в Министерстве культуры России.

– И что же ­– творческие люди, закончив вашу магистратуру, становятся чиновниками?

– Совсем не обязательно. Мне сейчас вспомнился реальный случай. Один из наших  выпускников реализовал свой творческий проект и получил грант и премию мэра Москвы, а затем решил пройти конкурсный отбор на должность директора школы искусств. Поверьте, в Москве преодолеть эту планку очень сложно. Пост директора он получил, и вдруг спустя четыре месяца позвонил мне: «Ольга Николаевна, простите, наверное, я не оправдал Ваших ожиданий. Я сегодня написал заявление об уходе…». И это выпускник, которым мы так гордились!  Я просто замерла: «Что могло пойти не так?». Его ответ был неожиданным для меня: «Вы знаете, я вдруг понял, что больше всего на свете хочу остаться дирижером хора, которым все эти годы руковожу. Я не могу без своего коллектива! А управленческая работа теперь отнимает все мое время. Но я хотел сказать вам, как важны для развития моего дела все те организационные навыки и понимание правовых основ управления, которые я получил в магистратуре».

Считать ли это браком в нашей работе? Для меня, однозначно – нет. У каждого выпускника свой собственный профессиональный вектор и наша задача обеспечить его качество и эффективность. Кто-то из них займет большой пост в министерстве, а другой останется на своем профессиональном месте, осознав, что именно здесь он больше счастлив. А я радуюсь за обоих, потому что и тот, и другой нашли себя в жизни.

«Каждый ученый и преподаватель вуза хотел бы, чтобы у него была своя научная школа. А это возможно только в том случае, если тема обрела для тебя особый смысл, если у тебя есть ученики и последователи, готовые вместе с тобой развивать ту или иную концепцию. Таких людей вокруг меня оказалось много – это Г.А. Аванесова, С.Н. Горушкина, Е.А. Алексеева, В.К. Егоров, Е.Э. Чуковская, К.Э. Разлогов, Т.М. Гудима, К.Х. Делокаров, В.В. Замай, Е.А. Сайко, А.Ю. Смирнова, Е.В. Никонорова, О.В. Шлыкова, А.П. Садохин и чуть позже присоединившиеся О.А. Митрошенков, Н.А. Кочеляева, Н.Е. Судакова и другие. Программа – это то, что создаешь, чтобы реализовать свою собственную мечту ради осуществления мечты других».

– Как продвигаются научные исследования ваших экспертов и учеников?

– Научная концепция программы не должна застывать: для того, чтобы оставаться живой и востребованной, она должна быть открыта для обсуждения, изменений, конструктивной критики. Особую важность для нас имеет научно-исследовательская работа – уже упоминавшийся семинар «Культура и культурная политика», подготовка и защита научно-квалификационных (кандидатских) и докторских диссертаций. Выпускники программы продолжают обучение в аспирантуре, а темы, которые они поднимаем в рамках мероприятий, находят реальное отражение в документах федерального и регионального уровня. Эксперты нашего центра оказывают помощь нашим выпускникам в организации научно-практических мероприятий, регулярно выезжая в разные регионы России. И если ниточками соединить эти точки на карте, это будут нити нашей общей жизни.