История РАНХиГС – история страны. Профессор Высшей школы правоведения ИГСУ Константин Краковский рассказывает о полуторагодовой работе в архивах

К 100-летию Президентской академии была проведена огромная архивная работа. В соответствии с задачей, поставленной ректором РАНХиГС Владимиром Мау, доктор юридических наук, профессор Высшей школы правоведения ИГСУ Константин Краковский и доктор философских наук, профессор кафедры государственного и муниципального управления ИГСУ РАНХиГС Татьяна Иларионова шаг за шагом исследовали страницы истории Академии, начиная еще с ее дореволюционных вузов-предшественников.

Институт красной профессуры, Высшая партийная школа, Академия общественных наук и т.д. – миссией этих образовательных учреждений была подготовка кадров управления, формирование новой элиты, вместе с которой менялась наша страна. Сегодня эту миссию наследовала РАНХиГС.

– Константин Петрович, какие исторические периоды Вам с Татьяной Семеновной пришлось исследовать?

– Задачи были распределены между нами следующим образом. Я отвечал за исследование «предыстории» – истории дореволюционных вузов, которые готовили государственных служащих и специалистов в сфере экономики, финансов («камералисты»). Далее – изучение истории Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова (1918–1937 гг.), Института красной профессуры (1921–1938 гг.). К моей части работы также относилась история Академии общественных наук при ЦК КПСС (1978–1991 гг.). В свою очередь, Татьяна Семеновна Иларионова исследовала историю Всесоюзной промышленной академии (1925–1940 гг.), Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б) (1939–1978 гг.), Академии общественных наук при ЦК ВКП (б) (1946–1978 гг.), Российской академии управления (1991–1994 гг.) и, наконец, Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации (1994–2010 гг.). Любое государственное учреждение оставляет следы: официальные документы (уставы, положения, приказы и т.п.), личные дела, протоколы всевозможных заседаний, разнообразные документы делопроизводства, фотографии – в архивах сохранились огромные фонды этих учреждений.

– В каких архивах вам довелось работать?

– В частности, в главном архиве страны – Государственном архиве РФ, бывшем архиве Октябрьской революции, где сохранилось очень много документов «единого» и отраслевых институтов красной профессуры (в 1931 году «единый» Институт красной профессуры разделился на 10 автономных отраслевых институтов). Большая работа была проведена в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), бывшем Институте марксизма-ленинизма (там хранятся обширные фонды Коммунистического университета, ВПШ, АОН при ЦК КПСС). Очень интересен Архив новейшей истории (РГАНИ), бывший Архив Президента РФ. К сожалению, о нем мало знают и редко его используют. Дело в том, что документы там относительно свежие – преимущественно партийные и документы высших государственных органов власти, начиная от времен Н.С. Хрущева, они были рассекречены только в 90-е годы. Это основные архивохранилища, в которых можно найти документы по вузам-предшественникам Президентской академии. Кстати, в последнем мне посчастливилось найти любопытнейший документ: протокол заседания Секретариата ЦК КПСС 1978 года, на котором рассматривался вопрос объединения Высшей партийной школы с Академией общественных наук и создания на их основе Академии общественных наук при ЦК КПСС. Участники заседания обсуждают, как назвать новое учреждение, кто будет назначен ректором, кому в нем учиться и т.д.

– Насколько велик объем проработанного вами материала?

– Мы с Татьяной Семеновной отсмотрели сотни дел, а фонды, в которых нам приходилось работать, насчитывают их тысячи – можно работать годами. Мы, конечно, старались отбирать наиболее важные приказы, протоколы, уставы. Очень много интересных личных дел. Так, например, я с огромным любопытством ознакомился с личным делом и яркими выступлениями на Ученом совете АОН видного советского экономиста Ивана Кузьминова (отца бывшего ректора ВШЭ Ярослава Кузьминова), заведовавшего кафедрой политэкономии в Академии общественных наук при ЦК КПСС (РГАСПИ). Или, например, со студенческим делом слушателя Института красной профессуры Петра Галанзы, будущей «звезды» на небосклоне советской юридической науки и, кстати, работавшего профессором АОН (ГАРФ).

– Какие открытия Вас особенно впечатлили?

– В архивах попадается большое количество удивительных историй, среди них – и забавные, и трагические страницы. Одна, например, такая. Первым ректором института Красной профессуры стал в 1921 году Михаил Николаевич Покровский, глава марксистской исторической школы. Перешел он на эту должность с поста заместителя наркома просвещения РСФСР. И вот, спустя четыре года, речь зашла о необходимости передавать институту общежития. Покровский пошел к нотариусу заверить копии документов, а тот ему и говорит: «А откуда я знаю, что Вы ректор?». И тут Покровский с ужасом вспоминает, что никакого документа о его назначении не было. Начал звонить в Народный комиссариат просвещения, они там в срочном порядке собрали по телефону заседание коллегии и в результате выдали ему нужную справку. Четыре года человек возглавлял институт без официального назначения, так сказать, под партийным прикрытием. И никому, кроме простого нотариуса, даже в голову не пришло потребовать у него документы, ведь партия сказала: «надо!».

Директор ИКП, профессор-историк М.Н. Покровский (1868–1932.) возглавлял Институт красной профессуры с 1923 по 1932 гг.

Или, скажем, история заместителя Генерального прокурора Константина Мокичева. Я обнаружил, что он был слушателем Института Красной профессуры, и во время обучения его отправили на практику в Казахстан (1931 г.). В то время, кстати, практика была очень серьезной – абсолютно реальная работа с высоким уровнем ответственности. По справкам практикантов потом реформы проводили, представляете? И вот Мокичев написал для ЦК справку о необходимости прекращения кочевого образа жизни казахов. Документ попал в руки какому-то большому чину, и в нем усмотрели… правый оппортунизм. Времена были сложные, суровые 1930-е – закрутилось дело. Пришлось бедняге потом отписываться и уверять партийные органы в своем раскаянии. В результате Мокичев был прощен, а через несколько лет дорос до заместителя Генпрокурора СССР, стал видным советским ученым-юристом, ректором Всесоюзного юридического заочного института. А ведь могло все сложиться совсем иначе…

Интересных дел пришлось отсмотреть множество – яркое, неистовое время, столько невероятных человеческих судеб. Например, запомнилось дело одного из студентов, окончившего Институт красной профессуры советского строительства и права. Слушайте, у него такой жизненный путь – его в романе можно описывать!

П.В. Кулешов учился в Институте красной профессуры в 1932–35 гг., а до этого прошел удивительный путь. В 1916 г. был призван в царскую армию. После Февральской революции он был избран членом полкового комитета, участвовал в комиссии по выборам в Учредительное собрание. За агитацию среди солдат был сослан в Африку, оттуда перебрался во Францию, где в 1919 г. за участие в демонстрации попал в концлагерь. Бежал из концлагеря, вернулся в Париж, там был повторно арестован и направлен властями в Новороссийск. Из Новороссийска бежал в Константинополь, работал там на лесопильном заводе. В 1920 г. опять перебрался во Францию, работал на металлургическом заводе в Лионе, и в 21-м году наконец вернулся в Россию. На этом приключенческая часть заканчивается, и начинается совсем иной поворот судьбы: с 1921 по 1923 гг. Кулешов работал председателем уездного бюро юстиции, затем председателем выездной сессии Тамбовского губернского ревтрибунала и уполномоченным губернского суда. В 1923–1925 гг. – член Рязанского губернского суда, в 1925–1928 г. – помощник прокурора Курской области, в 1928 г. – прокурор в Белгородской области, член УИКа. В 1929 г. – прокурор Елецкого округа. Представляете себе прокурора с таким поразительным прошлым?

– Наверняка вам не удалось миновать и страшную страницу – Большой террор 30-х годов…

– К этой теме я отношусь с большим волнением, и конечно, столкнулся с множеством свидетельств об этом жестоком времени. Многие выпускники Института красной профессуры (ИКП) были репрессированы, «великая чистка» прошлась катком по интеллигенции, в значительной мере коснулась и преподавателей. Философский институт ИКП был буквально разгромлен – расстреляли до двадцати доцентов и профессоров, докторов наук. Несколько человек – в Экономическом институте ИКП и др. Я нашел в архиве список преподавателей Института красной профессуры советского строительства и права за 1937 г. (его можно было бы назвать аналогом печально известных «расстрельных списков» 1937–38 гг.). Напротив ряда фамилий стоит: «уволен с работы», но все они на самом деле были расстреляны – выдающиеся люди, блистательные юристы. Евгений Брониславович Пашуканис, классик советской юриспруденции, директор института профессор Я.Л. Берман, профессора Н.И. Челяпов, Э.А. Клявс-Клявин, Л.И. Ратнер.

Я нашел и протокол допроса, в котором некто обвиняет фактически все руководство Института советского строительства и права ИКП в создании контрреволюционного заговора, возглавляемого Пашуканисом.

Лучшему в стране знатоку трудового права профессору И.С. Войтинскому «повезло»: его не расстреляли. 6 марта 1938 г. он был арестован органами НКВД по надуманному обвинению вместе с рядом других выдающихся советских ученых-юристов, преподававших в ИКП. Еще до суда с ним случился обширный инсульт, и он практически утратил дар речи. В итоге Военный трибунал Московского военного округа проявил «невиданный гуманизм» и вынес приговор о его принудительном медицинском лечении в закрытых медицинских учреждениях. Он находился в психиатрической лечебнице Казани, где и скончался в 1943 г., есть версия, что от голода.

Бессонов Сергей Александрович (1892–1941)

Не менее трагична и судьба директора Экономического института ИКП Сергея Александровича Бессонова. Он окончил экономическое отделение Института красной профессуры (1924). Как один из лучших выпускников института был командирован на год в Германию и Великобританию, где работал над темой «Технический базис современного капитализма. Взаимная связь техники и экономики». В 1927–1930 гг. С.А. Бессонов – профессор, руководитель экономического отделения Института красной профессуры, член Государственного ученого совета. После преобразования экономического отделения в Экономический институт ИКП перешел на дипломатическую работу. В 1937 г. был репрессирован, осужден на 15 лет лишения свободы, расстрелян вместе с другими политзаключенными в тюрьме в 1941 г., когда началось наступление фашистских войск.

Обо всем этом я рассказываю студентам в своих лекциях. Мне кажется, мы должны знать и помнить не только блистательные, но и трагические страницы истории.

– Приобщаете ли вы студентов к архивной работе?

– Обязательно, и это обычно их очень впечатляет. В былые годы я время от времени  организовывал такие посещения архивов. Когда ты держишь в руках партийный билет Сталина, или доклад Хрущева на XX съезде партии (не копию, а тот самый, который в свое время держал во время выступления сам Никита Сергеевич, с его пометками), письма, написанные выдающимися государственными, общественными деятелями, великими представителями культуры (скажем, письмо Льва Толстого выдающемуся юристу А.Ф. Кони с информацией о работе над романом, сюжет которого юрист «подарил» писателю. Кстати, роман «Воскресение» Толстой первоначально  планировал так и назвать «Кониевская повесть». Это вызывает невероятные ощущения. Студенты подтверждают: живое прикосновение к истории – это чрезвычайно захватывающе!

В этом году я предложил декану Высшей школы правоведения Олегу Зайцеву проводить для студентов-юристов экскурсии в ГАРФ, в РГАСПИ, в РГАНИ. Архивисты прочтут им небольшие лекции об архивном деле и покажут подлинники документов, в том числе, документы государственных институтов, судебные, следственные материалы XIX–XXвв. (скажем, подлинники дел декабристов, Н.Г. Чернышевского или дело о покушении на императора Александра II). Уверен, это будет и интересно, и полезно.