Интервью с Альбиной Нугаевой: «Отсутствие государственной религиозной политики в ее формально-юридическом выражении приводит к появлению противоречащих Основному закону документов и практик»

«Отсутствие государственной религиозной политики в ее формально-юридическом выражении приводит к появлению противоречащих Основному закону документов и практик» – интервью с Альбиной Нугаевой провел профессор кафедры государственно-конфессиональных отношений Вильям Шмидт.

Уважаемая Альбина Игоревна, благодарю за эту возможность обменяться мнениями по актуальным проблемам и поговорить о роли религии, религиозном факторе – какие из вызовов окажутся для нас, российского и европейского обществ и в целом, в мире, базовыми, а какие второстепенными и незначительными, что будет первостепенным для религиозной сферы в жизни общества, а что для религиоведения.

Наш разговор начинался во время Всемирной недели гармоничных межрелигиозных отношений, а скоро мы будем отмечать Международный день культуры. (Отрадно, что и мы, в Российской Федерации, все активнее входим в это международное пространство диалога, проявляя солидарность с силами доброй воли.) Но сегодня у нас на повестке Международный женский день – 8 Марта.

Мне приятно, уважаемая Альбина Игоревна, в Вашем лице поздравить всех наших коллег-женщин, наших студенток, наших матерей и сестер с этим праздником, который связан не только с борьбой за свободы, но шире – весной – обновлением мира…

И прежде, чем обсудить наши главные вопросы, хотелось бы услышать Ваше мнение-комментарий – а что лично для Вас как представителя женской половины человечества значит (означает) этот день / праздник? (Я, например, обратил внимание на 2 события последнего дня – краткий опрос, связанный с восприятием женщины, а также на акцию у стен Кремля – в стиле «отдайте управление миром женщине»).

А.Н.: Прежде всего, разрешите высказать слова признательности кафедре государственно-конфессиональных отношений ИГСУ РАНХиГС за возможность поучаствовать в подобном диалоге.

Вышеупомянутые события в контексте празднования Международного женского дня – 8 Марта свидетельствуют, на мой взгляд, о следующем: соглашаясь с тем, что место женщины не только у плиты, люди все еще продолжают требовать от нее соответствовать теперь уже двум ролям – ответственной за воспитание детей матери и карьеристки.

Вместе с тем, в настоящее время общество остро нуждается в создании комплекса социально-экономических гарантий для женщин с целью реализации их самой главной роли – матери. Давайте не будем забывать, что любые девиации в обществе – результат нашего воспитания: мы сами воспитываем преступников, как бы ужасно это не звучало.

Похоже, государство уже сделало шаг, утвердив именно 8 марта распоряжением Правительства Российской Федерации № 410-р Национальную стратегию действий в интересах женщин на 2017–2022 годы, в которой определены основные направления государственной политики в отношении женщин и которая нацелена на реализацию принципа равных прав и свобод мужчины и женщины, создании равных возможностей для их реализации женщинами в соответствии с положениями Конституции, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации. (Однако, всё как всегда упирается в отсутствие четкого механизма реализации…)

В.Ш.: Надо же – у нас появилась «женская» стратегия – я не знал; очень любопытно!

Альбина Игоревна, в последнее время, с учетом особой черты нашего народа – его эсхатологических акцентуаций, можно услышать много различных обеспокоенностей и даже толков в связи со 100-летием Социалистической революции. Мы уже более 25 лет живем в новой формационной реальности, но наш уклад жизни, наши установки мало изменились – наша социальность при всей ее технологизации и качественном росте скатывается в воспроизводство «совкового гражданина» и вульгарной феодализации. Как Вы полагаете, мы имеем более-менее четкое представление о том, в каких условиях, в какой реальности мы – российское общество – находимся и каким понятийно-категориальным аппаратом оперируем, чтобы это адекватно понять? Что это такое российское общество/государство в его само-ощущении/-идентификации, политико-правовой декларации и каковы его базовые параметры и характеристики?

А.Н.: За довольно непродолжительный, в контексте исторического процесса, период времени российское общество, несмотря на специфику своих национально-культурного колорита и ментальности, побывало в нескольких формационных «крайностях», каждый раз отрицая «взрощенные» идеологические представления и ценности. Это неизбежно привело к появлению «пограничного» восприятия действительности – кризису во всех сферах управления и, как следствие – формированию социально уязвимых слоев населения, которые как и прежде, могут стать орудием следующих перемен… Огромный социальный разрыв в обществе во все времена являлся бомбой замедленного действия, да и о каких ценностях и гражданских позициях может идти речь в условиях выживания… Идея построения гражданского общества в условиях отсутствия четкой государственной политики, к сожалению, носит исключительно декларативный характер.

В.Ш.: Уважаемая Альбина Игоревна,, в контексте означенных проблем, обращает на себя внимание роль профессиональных сообществ. Как Вы полагаете, в этих процессах какие главные и частные задачи стоят или могут стоять перед ними как в масштабе страны, так и в региональном разрезе?

 А.Н.: Для ответа на этот вопрос достаточно ознакомиться хотя бы с Основами социальной концепции Русской Православной Церкви – официальный документ Русской Православной Церкви, утверждённый на Архиерейском соборе 2000 г.: «… излагает базовые положения её [Церкви] учения по вопросам церковно-государственных отношений и по ряду современных общественно значимых проблем. Документ также отражает официальную позицию Московского Патриархата в сфере взаимоотношений с государством и светским обществом. Помимо этого, он устанавливает ряд руководящих принципов, применяемых в данной области епископатом, клиром и мирянами… Характер документа определяется его обращенностью к нуждам Полноты Русской Православной Церкви в течение длительного исторического периода на канонической территории Московского Патриархата и за пределами таковой. Поэтому основным его предметом являются фундаментальные богословские и церковно-социальные вопросы, а также те стороны жизни государств и обществ, которые были и остаются одинаково актуальными для всей церковной Полноты в конце XX века и в ближайшем будущем».

Так что отсутствие, например, государственной религиозной политики в ее формально-юридическом выражении приводит к распространению противоречащих Основному закону подобного рода документов, провозглашающих превальвацию института Церкви в сфере свободы совести, этноцентризм, создающих благоприятные условия для асоциализации иных религий в обществе.

И ведь так можно сказать практически о каждой сфере жизни нашего общества. Но, с другой стороны, – это естественный процесс гражданско-политического строительства – всего и сразу не бывает, мы ведь не в Раю живем…

В.Ш.: Если позволите, хотел бы затронуть деликатную проблему – поговорить о религиозно-философских, мировоззренческих аспектах нашей жизни – что есть «религия». Очевидно, что религия, религиозное мировоззрение в широком смысле – это один из уровней мышления (сознания) наряду с мифологическим (эклектичным) и сциентистским, а о ней, о религии как феномене, рассуждают как о субстанциональном… Но есть ли на деле то, что лежит в основе того, что мы именуем религией, и даже институциализировали?

А.Н.: Процесс познания неразрывно исторически связан, обусловлен филогенезом и социальным контекстом: индивидуальное познание, мифологическое и религиозное, а затем научное познание неотделимы друг от друга – они одновременно вписаны в культуру и являются её составляющей. Человек с раннего возраста усваивает пространственные структуры, а с тем и модифицирует их. Даже будучи взрослыми, мы пользуемся мифами и догмами как средствами, с помощью которых погружаемся в неизвестное, изучаем окружающий мир, придумывая регулярности или правила и закономерности – пытаемся прояснить и постичь существующие реальности. При этом все наши представления – от примитивных мифов и до научных теорий – выступают артефактами. Но несмотря на то, что мы не можем обойтись без этих представлений, со временем мы начинаем их критиковать. Критика мифов лежит в основе религии, а критика мифологического и религиозного сознания – в основе научного мышления. К тому же само критическое мышление не может существовать без догматического. В любом случае мы должны иметь объект для критики, и мы его находим именно в поле догматического мышления.

Что же в отношении религии, то определяю её как отношение человека к сверхчеловеческим, сверхестественным, потусторонним силам, оказывающим прямое или опосредованное влияние на формирование человека и регулирующее его поведение (отношение к миру) на основе специфических чувств, убеждений, санкций и т.п., а также как к фактору. определяющему жизнедеятельность посредством ценностного противопоставления священного и греховного. Если кратко, религия – это то, что основано на вере – категории, отражающей непосредственный и целостный акт свободного принятия человеком трансцендентного, определенной системы ценностей, ориентированной на идеальное преображение жизни.

В.Ш.: Ух ты – спасибо, Альбина! (Можно полагать, что наши учебные штудии не прошли даром.) А как Вы полагаете, почему Российское Государство, довольно щепетильно относясь к регулированию и регламентированию всех и всяких отношений в каждой из сфер жизнедеятельности, за 25 лет новейшей истории имеет лишь один ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» – можно даже сказать, что категорически отказывается иметь государственную политику в сфере общественно-религиозных отношений.

А.Н.: Религиозное пространство современной России представляет собой достаточно пеструю и структурно сложную картину, что является результатом многовекового становления именно как многонационального государства. Участниками межрелигиозных отношений на низовом уровне выступают рядовые верующие, на среднем – духовенство (религиозные служители), а также религиозный актив из мирян, на высшем – духовно-административные органы управления религиозных организаций и их ответственные представители. Очевидно, что с точки зрения интересов общества, его политической стабильности, наиболее существенным является то, насколько конструктивно решаются вопросы взаимодействия, сотрудничества религиозных объединений во внерелигиозной, социальной сфере, а также их отношений с государством.

На характер реально складывающихся межрелигиозных и межконфессиональных отношений, как известно, влияют историческая память, т.е. прошлый опыт их отношений, гармоничность, конкуренция или конфликт их интересов, собственно вероисповедная политика государства, да и стремление политических партий разыграть «религиозную карту» для достижения своих целей тоже играют не последнюю роль. Вы же ведь сами об этом писали на с. 11 в пособии для госслужащих «Религии России».

Характер законотворческого процесса показывает неизменность стратегии, направленной на законодательное закрепление контроля мировоззренческой сферы и построение «вероисповедного модуля» вертикали власти. При этом также сохраняется приоритет религиозной политики относительно прав и свобод человека.

В современной России наибольшее распространение имеет диалог-сотрудничество, или секулярный диалог, видящий основную задачу межрелигиозных встреч в сотрудничестве ради всеобщего блага – в решении экологических проблем, утверждении социальной справедливости, моральных ценностей, мира и свободы, что также может вести к лучшему взаимопониманию участников. В таком типе диалога обсуждение вероучительных, доктринальных систем и связанных с этим проблем отходит на второй план или вовсе выносится за скобки. При рассмотрении субъектов и пространства межрелигиозных отношений методологически полезно различать уровни, существенно влияющие на характер диалога: простые верующие и религиозные общины, духовенство, ученые и эксперты, духовно-административные органы управления религиозных организаций. Диалог реализуется главным образом на уровне религиозных организаций и духовных лидеров, собранных в рамках межрелигиозных объединений, тогда как диалог на уровне рядовых верующих здесь развит меньше, чем на Западе.

На наш взгляд, важнейшая теоретическая проблема – неопределенность содержания самого понятия «государственно-религиозные отношения», в частности, осознание специфики проявлений указанных отношений и их динамики, обусловливающей поиск и использование на практике направлений и способов осуществления диалога и конструктивного сотрудничества всех субъектов названных отношений. Решение обозначенных практических проблем должно опираться на выявление и решение теоретических, среди которых наиболее важные – выявление сущности как самих государственно-религиозных отношений, так и их институциональных регуляторов.

Налицо проблемы и противоречия в системе государственно-религиозных отношений. Так, государство и религиозные организации, сохраняющие и развивающие в своей деятельности исторические и духовные традиции народов Российской Федерации, зачастую оказываются отделенными не столько друг от друга, сколько от общества, от непосредственной вероисповедной жизни. Состояние дел в государственно-религиозной сфере регулируется системой «политико-идеологических коньюнктур» – приватных договоренностей и закрытых двусторонних соглашений, зачастую вступающих в противоречие с декларируемыми принципами свободы вероисповедания и другими концептуальными положениями российского законодательства, как на то указывает проф. В.Е. Зарайченко (Культура и государственная служба: учебно-справочное пособие. Ростов на Дону, 2003. С. 67).

Все более заметной становится тенденция роста неудовлетворенности общества тем, как со стороны властных структур обеспечиваются и соблюдаются религиозные свободы граждан и законные интересы религиозных объединений. Впервые в современной российской истории стал очевидным диссонанс в оценках ситуации с правами человека в области мировоззренческих свобод между органами государственной власти и гражданским обществом. Если первые расценивают ее исключительно позитивно, то второе настроено более сдержанно, высказывая недовольство и сомнения в отношении общего курса светского государства в сфере свободы совести. Так, само государство, по меньшей мере некоторые его органы и представители, кажется, подустали в поисках форм и средств демократического подхода к «религиозному вопросу», что, естественно, сопровождается трудностями, требует постоянного внимания к духовному самочувствию различных мировоззренческих групп граждан.

Уже трудно не замечать, что общество вновь втягивают в бесплодные мировоззренческие споры с целью выделить основные, т.е. приемлемые для государства и общества, так называемые традиционные религиозные организации и их «интересы и цели» сделать официально поддерживаемыми в ущерб многим остальным конфессиям, церквам, деноминациям. Всё это не согласуется с российской Конституцией, провозглашающей равенство граждан независимо от их отношения к религии, равенство всех религиозных объединений между собой и перед законом, светскость государства, «отделение» религиозных объединений от государства в качестве важнейшего принципа, на котором строятся отношения государства со всеми религиозными объединениями. Так что мы оказались в условиях, когда исподволь сформировались реальные предпосылки к расколу общества по мировоззренческому принципу, по принадлежности к той или иной конфессии, что неизбежно приведет к напряжению и в иных сферах – национальных и межнациональных отношений, этноконфессиональных и межконфессиональных отношениях, культурной, социальной.

На развитие государственно-религиозных отношений также влияют следующие негативные факторы: недостаточность образовательных и культурно-просветительских мер по формированию российской гражданской идентичности, воспитанию культуры межнационального общения, изучению истории и традиций народов России, их опыта солидарности в укреплении государства и защиты общего Отечества; распространенность негативных стереотипов в отношении некоторых вероисповеданий; недостаточный уровень межведомственной и межуровневой координации в сфере реализации государственной национальной политики Российской Федерации, включая профилактику экстремизма и раннее предупреждение межнациональных конфликтов в субъектах Российской Федерации; влияние факторов, имеющих глобальный или трансграничный характер, таких как унифицирующее влияние глобализации на локальные культуры, нерешенность проблем беженцев и вынужденных переселенцев, незаконная миграция, экспансия международного терроризма и религиозного экстремизма, международная организованная преступность.

Преодоление вышеуказанных факторов и проблем связано с возникновением новых задач и приоритетных направлений в сфере государственно-религиозных отношений в Российской Федерации, «решать» которые должна государственная религиозная политика, целями которой являются: создание благоприятных условий для позитивного развития религиозной жизни в стране и укрепления стабильности российского общества; обеспечение фундаментальных, международно-признанных прав граждан на свободу совести и вероисповедания, а также на сохранение и развитие исторически сформировавшихся религиозных традиций народов России; исключение превальвации в сфере свободы совести политико-идеологических предубеждений и этноцентризма; обеспечение диалога религиоведческо-теологическим инструментарием на принципах взаимного уважения и согласия во всех его видах; содействие укреплению общественного согласия, достижению взаимопонимания, терпимости и взаимного уважения в вопросах свободы совести и свободы вероисповедания.

Среди основных задач формально-юридического определения государственной религиозной политики в Российской Федерации – создание условий для социализации религии в условиях консолидации общества при широком и конструктивном участии в этом процессе религиозных объединений и верующих граждан, направленных на создание условий для вовлечения религиозных сообществ и верующих граждан в построение гражданского общества; изучение функционирования религии в обществе, развитие религиозных систем, национальных культур и этнополитики в регионально-субрегиональном разрезе и в аспектах межинституционального взаимодействия; ведение диалога на «теологическом» уровне между широким спектром государственных институтов и многообразными формами присутствия религии на территории России на принципах взаимного уважения и согласия во всех его видах; совершенствование и разработка «недискриминационного» законодательства в области реализации свободы вероисповедания; осуществление социального партнерства всех субъектов государственно-религиозных отношений.

В.Ш.: Уважаемая Альбина Игоревна, я позволю себе дерзость – предложу нашим читателям опыт Вашего проектирования модели «Стратегии государственно-религиозных отношений», который состоялся в рамках нашего учебного курса, поскольку он показался мне весьма интересным; а в продолжение разговора, если позволите, небольшое уточнение.

Первое: как Вы думаете, любая ли деятельность человека представляет собой творческий акт, если учесть, что как субъект, так и объект отношений после взаимодействия становятся хоть на немного, но все же иными, чем были до него. Можем ли мы считать себя творцами жизни – что для этого нужно, каким должен быть человек?

И второе: на чем покоится различение и в чем смысл идентификации(й)?

А.Н.: Бытие сотворенных человеком вещей в значительной мере соотносится с бытием самого человека, поскольку созданная им «вторая природа» служит, в первую очередь, для удовлетворения его разнообразных потребностей. Отсюда бытие многих предметов «второй природы» столь же недолговечно, как и бытие самих людей. Имея общую основу (инертное, косное вещество, зависимость от объективных законов и т.п.), и «первая», и «вторая» природы обнаруживают свое единство и взаимосвязь. Вместе с тем, в отличие от вещей и явлений, составляющих естественный мир, который в масштабе человеческих представлений беспредельно многообразен, необозрим, бесконечен в пространстве и времени, а также неуничтожим по существу, мир вещей и явлений, созданных человеком, пространственно и количественно ограничен и, в принципе, конечен – уничтожим.

Смысл идентификаций в результатах, продуктах творческого труда; ему может быть дана процессуальная характеристика, как особого качества деятельности; ответ же на вопрос о природе творчества следует искать в нашем психологическом строе, способностях, мировоззрении, нравственных установках творцов.

В.Ш.: Уважаемая Альбина Игоревна, спасибо; и в завершение нашего разговора небольшая просьба, связанная с Международным днем философии, Всемирным днем религии и теперь приближающимся Международным днем культуры. (В библиотеке РАНХиГС в свое время мы устроили собеседование у так называемого «философского камня», а по его окончании один из наших студентов, как это водится у молодых и жаждущих открытия полноты то ли бытия, то ли Истины, представил 10 вопросов с просьбой ответить на них).

Будем рады, Вашему рассуждению – ответам в формате блиц:

1. Какова природа Вселенной?

А.Н.: Вселенная есть проявление электромагнитного поля, фундаментальными свойствами которого становятся пространство, время, движение и материя.

2.  Есть ли какое-то Высшее Существо?

А.Н.: В моем представлении это некая концентрация энергий (абсолютная субстанция).

3. Каково место человека во Вселенной?

А.Н.: Человек – «инструмент» познания Вселенной.

4. Что такое реальность?

А.Н.: …все сущее…

5. Что определяет судьбу каждого человека?

А.Н.: Отвечу цитатой из В. Розова: «В госпитале я лежал загипсованный по грудь почти полгода на спине, но когда прошли нестерпимые боли, был веселый. Сестры спрашивали: «Розов, что ты такой веселый?» А я отвечал: «А что? Это нога болит, а я-то здоровый». Дух мой был здоров. Счастье кроется именно в гармонии личности, раньше говорили: «Царствие Божие внутри нас». Гармоническое устройство этого «царства» во многом зависит от самой личности, хотя, повторяю, внешние условия существования человека играют важную роль в его формировании. Но не самую важную. При всех призывах бороться с недостатками нашей жизни, которых накопилось с избытком, я все же прежде всего выделю борьбу с самим собой. Нельзя ждать, что кто-то придет со стороны и сделает тебе хорошую жизнь. Надо вступать в битву за «честного малого» в себе, иначе – беда…».

6. Что такое добро и зло?

А.Н.: Добро – это 1) особого рода ценность, не касающаяся природных или стихийных событий или явлений; характеризует действия, совершенные свободно, ради них самих; 2) поступки, сознательно соотнесенные с высшими ценностями, идеалом.

Добро заключается в преодолении обособленности, разобщенности, отчуждения между людьми, утверждении взаимопонимания, морального равенства, и гуманности в отношениях между ними. Добро характеризует действия человека с точки зрения его духовного возвышения и нравственного совершенствования.

Зло – это противоположность добра, основополагающая универсалия этики; противоречащая принятым в данной культуре нормам морали деятельность (в конечном счете – идеалу) – деятельность, которая имеет негативное значение для состояния других людей или самого действующего объекта: причиняет материальный или духовный ущерб, вызывает страдания и сходные негативные чувства, ведет к деградации личности. Понятие морального зла определяет то, чему противодействует мораль, что она стремиться устранить и исправить – чувства, взгляды, намерения, поступки, качества, характеры.

7. Почему наша жизнь такая, какая она есть?

А.Н.: Потому что мы ее строим такой какой хотим видеть и довольствуемся результатом своего труда.

8. Каковы идеальные отношения между личностью и государством?

А.Н.: Легитимная государственная власть и суверенитет передающего последней на определенных условиях свои права носителя государственной власти (народа) при абсолютной ценности человеческой суверенности как такой формы самополагания, которая принципиально открыта полифоничной множественности окружающего мира.

9. Что такое любовь?

А.Н.: В самом общем смысле – отношение к кому- или к чему-либо как безусловно ценному, объединение и соединенность с кем (чем) воспринимается как благо. В более узком смысле любовь (если не принимать во внимание эмоциональные состояния, связанные со страстью к различным вещам, состояниям – сладострастие, сребролюбие, властолюбие и т.д.) – это отношение к другой личности, которая воспринимается как сомоценность.

По-другому можно и так сказать – наилучшее проявление высшей формы сознания.

10. Что происходит после смерти?

А.Н.: Иная форма существования нематериального начала (энергетической субстанции). Отношение к смерти, на мой взгляд, во многом определяют формы религиозных культов…

В.Ш.: Уважаемая Альбина Игоревна, благодарю Вас за этот увлекательный разговор. Прошу принять наши благопожелания – крепости, вдохновений, изобилующей красками жизни.

А.Н.: Благодарю и Вас, уважаемый Вильям Владимирович, за оказанную честь поучаствовать в этом большом Вашем проекте – экспертной дискуссии.